Миссия для чужеземца - Страница 70

После того боя наступила недолгая пауза. Сашка пришел в себя. Долго лежал, с ужасом проталкивая дыхание через заледеневшее горло. Встал. Потер шею ладонью, не выпуская из другой руки меча, поворочал головой. Что-то остановило боль на самых подступах. Словно экспериментатор знал, что некоторые из его опытов могут закончиться непоправимо. Понял, что его подопечный и так никогда не забудет летящую навстречу тропу. А Сашка вновь покрутил головой и пошел вперед.

Дни сменялись один другим. Вечером туман начинал меркнуть, пока Сашку не окутывал мрак. Только теплый камень тропы едва заметно фосфоресцировал в темноте. Иногда Сашка останавливался. Не потому, что хотелось спать. Он пытался успокоить мысли, унять сердце, вырывающееся из груди. Но противники встречались и ночью. Приходилось сражаться и в темноте.

Уже давно остались позади и родник, и дерево. И несколько похожих родников и похожих деревьев. Не всегда противники ждали Сашку на тропе. Иногда какие-то твари срывались со скал, выныривали из зарослей, из морока. Сашка отмахивался от них мечом и приучал себя реагировать на ощущение опасности. Ледяное колечко мягко охватывало макушку, и он точно знал, откуда ожидать врага.

Корневиков сменили другие противники. Изворотливые, подвижные, хитрые. Вооруженные металлом, а также когтями, клыками и рогами. Однажды из-за поворота тропы выскочило странное существо, напоминающее гигантского богомола. Передние конечности насекомого заканчивались костяными лезвиями, каждое из которых превышало длину Сашкиного меча.

«Неужели и подобное водится в Эл-Лиа?» — успел изумиться Сашка и, пытаясь отбиться от мелькающих клинков, услышал ответ:

«В Эл-Лиа водится еще и не такое, но это отголоски минувших эпох».

Ему все-таки удалось снести голову странному существу, что нисколько не повлияло на противника. Он продолжал молотить передними лапами, ориентируясь то ли на Сашкино дыхание, то ли на запах. С трудом уворачиваясь от страшных ударов, Сашка ударил мечом в мерцающее пятно на груди насекомого. И в то же мгновение одно из костяных лезвий пронзило ему предплечье. Сашка выронил меч. Боль сбила его с ног. Скрутила. Через минуту Сашка с трудом открыл глаза и увидел, что враг тает.

«Что это было»? — спросил он, зажимая рану и пытаясь заживить ее усилием воли.

«Не всегда снятие головы влечет гибель врага, — ответил наставник. — К тому же существо, которое не рассуждает и не думает, — не только глупый противник, но и страшный противник. Если ты не понял — оно слышало твои шаги. Ты топал, как пьяный арх. Теперь бери меч в левую руку, твоя рана затянется не сразу. Надо заняться второй конечностью».

Сашка взял меч в левую руку и начал проигрывать тем противникам, которых до этого уверенно побеждал.

Ему встречались нари, шаи, белу. Люди. Мужчины и женщины. Иногда дети. Банги. Маленькие безволосые карлики ростом в локоть, максимум в полтора локтя. Все эти существа, созданные прихотливой фантазией наставника, не знали жалости и сомнений. Они нападали на Сашку с мечами, топорами, копьями, дубинами, цепами, луками и арбалетами. Особенно страшны оказались стрелки. Однажды, пока он добежал до очередного карлика, тот успел выпустить не менее пяти стрел. Две из них воткнулись в руку, которой Сашка закрывал глаза, остальные вошли в живот и ноги. Сашка раскроил противника пополам и упал на тропу.

«Да, стрелы отравлены, — ответил наставник на немой вопрос. — Кстати, так бывает очень часто. А уж у банги это правило. Тебе, видно, нравится выглядеть как подушечка для иголок — ты даже не попытался отбить их мечом. Или отвести усилием воли. А между тем хороший стрелок способен пробить воина стрелой насквозь вместе с доспехами. Подумай об этом. Поздравляю. Смерть от яда — это некоторое разнообразие в твоем путешествии».

Телом овладевала не боль. Мука. Мышцы стекленели. Сашка еще мог шевелить пальцами, но постепенно и они застывали. Вот сейчас остановится сердце или грудная клетка перестанет вздыматься, и он умрет от удушья.

«Отбить мечом или отвести усилием воли, — горько усмехнулся про себя Сашка. — Или стать прозрачным, чтобы они пролетели сквозь растаявшее тело, а потом вновь материализоваться».

«Интересный способ, кстати, — послышался голос наставника. — Насчет того, чтобы „стать прозрачным“. Я бы советовал попробовать… после очередного воскрешения».

После воскрешения? Ну уж нет! И осколком затухающего сознания Сашка заставил сердце биться. Так, чтобы ребра затрещали от боли. Он даже считал про себя: раз-два, раз-два! И бездонный вдох с помощью этих же ребер. И напряжение в остекленевших мышцах такое, что, кажется, кости расщепляются на осколки, а сухожилия лопаются. И кровь, которая должна, должна пробиваться сквозь сосуды и сжигать, растворять яд. Пусть даже для этого ей придется превратиться в пламя или в кислоту. Смерть отступила. Бессилие навалилось. Судорогами свело тело. Когда Сашка поднялся на ноги и стал выдергивать стрелы, его било крупной дрожью.

«Неплохо. Вообще-то от этого яда не выживают. Но твой маленький подвиг оказался слишком долгим и шумным. В следующий раз я не дам столько времени».

Наставник держал слово. С каждым следующим боем становилось все труднее и труднее. И Сашка с ужасом начинал ловить себя на мысли, что ему нравится побеждать. Азарт смертельной игры охватывал его. Теперь он стоял, тяжело дыша, и смотрел, как противник приходит в себя. Смотрел и проигрывал в голове, каких движений следует ожидать от облаченного в черные доспехи нари — на голову выше его ростом и в полтора раза шире в плечах, — как ему отвечать на эти движения.